Неточные совпадения
Понимание действия Промысла Бога в этом
мире зла и страдания должно быть переоценено.
Бенжамин Констан видел в этом отличие
понимания свободы в христианский период истории от
понимания ее в античном греко-римском
мире.
Тот хаос, в который сейчас ввергнут
мир и за ним мысль, должен был бы привести к
пониманию неразрывной связи истины с существованием Логоса, Смысла.
Не только сознание утонченно развитое, но и сознание более элементарное и мало развитое, должно быть обеспокоено таинственным учением о Промысле,
пониманием Бога, как Господина и Управителя этого
мира.
Мне более свойственно орфическое
понимание происхождения души, чувство ниспадания ее из высшего
мира в низший.
Гениально у Н. Федорова то, что он, может быть, первый сделал опыт активного
понимания Апокалипсиса и признал, что конец
мира зависит и от активности человека.
Все это находится в линии, обратной движению к активно-творческому
пониманию конца
мира.
— Ну да, — продолжал невозмутимо Симановский, — я покажу ей целый ряд возможных произвести дома химических и физических опытов, которые всегда занимательны и полезны для ума и искореняют предрассудки. Попутно я объясню ей кое-что о строении
мира, о свойствах материи. Что же касается до Карла Маркса, то помните, что великие книги одинаково доступны
пониманию и ученого и неграмотного крестьянина, лишь бы было понятно изложено. А всякая великая мысль проста.
Оказывается, что всё то, что было сделано теми людьми, которые поняли учение Христа прямо и жили сообразно с таким
пониманием, — всё то, что делали и говорили все истинные христиане, все христианские подвижники, всё то, что преобразовывает
мир теперь под видом социализма и коммунизма, всё это преувеличения, о которых не стоит и говорить.
Как в первый раз они взглянут на жизнь навыворот, так уж потом до конца дней своих и не могут достигнуть разумного
понимания своих отношений к
миру и к людям.
Формалистам, вечно находящимся в
мире отвлеченном, уступка личностью ничего не значит, и потому они через такую уступку ничего не приобретают; они забывают жизнь и деятельность; лиризм и страстность их удовлетворяются отвлеченным
пониманием, оттого им не стоит ни труда, ни страданий пожертвовать личным благом своим.
Сказки эти, совершенно далекие от действительного быта, изображающие какой-то фантастический, неясный
мир чудес и мечтаний, где все делается не по естественным законам, а по щучьему веленью да по «заветному» слову, — эти сказки, не требуя для
понимания их особенного научного приготовления, пришлись как раз по плечу мальчику Кольцову.
Не говорите о мнениях польского певца, что «это милосердие, святое заблуждение». Нет, это плоды долгой и добросовестной думы, глубокого
понимания судеб славянского
мира. Прощение врагов — прекрасный подвиг; но есть подвиг еще более прекрасный, еще больше человеческий: это
понимание врагов, потому что
понимание — разом прощение, оправдание, примирение!
Ничто-то ничто, да только ничто это понимает себя и свое место в
мире. А если оно понимает, то понимание-то это не ничто, а что-то такое, что важнее всего этого бесконечного
мира, потому что без этого
понимания во мне и других подобных мне существах не было бы и всего того, что я называю этим бесконечным
миром.
И какими судьбами он-то, почти помимо своей воли, далее помимо своего
понимания, пришел в столкновение со всем этим таинственно-загадочным
миром?
Горе тому, кто осмелится приписать Божеству какое-либо качество; ибо качественность есть свойство конечности и потому должна вести к уконечению Бесконечного [Исходя из такого
понимания, и «сефиры» (числом 10), или божественные лучи, которые являются личными носителями качеств бескачественного в себе эн-софа и посредниками всех отношений Божества к
миру, по мнению проф.
При таком
понимании бог не есть еще то последнее, далее чего нельзя уже проникнуть, напротив, можно, а потому и должно прорваться за бога, совлечься не только
мира, но и бога, «Gottes ledig werden» [Освободиться от Бога (нем.).] (Эккегарт).
Его νους, идеальный организм идей-форм, в идеальной материи имеющий для себя «подставку», есть, по нашему
пониманию, не что иное, как София, или же в известном смысле то же самое, что и платоновский
мир идей.
Ибо сверху донизу, т. е. от небесных сущностей до низших тел этого
мира, всякий порядок природы постольку приближается к божественной ясности, проникает как
понимание в сокрытое [Впрочем, по Эриугене, «и небесные силы необходимо несвободны от незнания, и им остаются неведомы тайны божественной мудрости» (II, стр.28).].
Для характеристики учения Эриугены в рассматриваемом отношении в высшей степени показательным является его
понимание творения
мира из ничего.
Понимание и оценка этого события имеет необычайную, исключительную важность, здесь определяется различие в чувстве плоти и
мира, в общем мистическом мироощущении.
М., 1885.], соединяет в своем богословствовании тенденции эллинского философского пантеизма и панлогизма и иудейско-раввинского
понимания Божества как трансцендентного
миру.
Соответственно же такому
пониманию творения и концом его может быть только — οίποκατάστασις [См. прим. 74 к «Отделу первому».], восстановление
мира в первоначальное состояние, какое он имел ранее, до καταβολή.
В вечной же основе тварности самого различия между свободой и необходимостью, имеющего полную реальность для твари, вовсе нет, она трансцендентна свободе-необходимости [Таким образом, получается соотношение, обратное тому, что мы имеем у Канта: у него свобода существует только для ноумена и ее в
мире опыта нет, а всецело царит необходимость; по нашему же
пониманию, свобода существует только там, где есть необходимость, т. е. в тварном самосознании, ее нельзя приписать вечности, как нельзя ей приписать и необходимости.].
B III книге «De divisione naturae» Эриугена дает подробное и всестороннее исследование вопроса о ничто (особенно гл. IV–XXIII), из которого создан
мир, подвергая критике и отвержению церковное
понимание ничто, как ниже — бытие или не бытие, и утверждая, как единство мыслимое и последовательное, свое вышеизложенное
понимание.
Казалось бы, при таком новом в сравнении с прежним, при таком недионисическом отношении к
миру реальному Ницше должен, был внимательнее вглядеться в Аполлона и спросить себя: раз аполлоновская «светлая кажимость» есть единственная истинная реальность, то что же такое бог этой реальности? Не слишком ли было поверхностно прежнее
понимание сущности этого бога?
Человеческое сознание подвержено разнообразным иллюзиям в
понимании отношения между этим
миром, в котором человек чувствует себя порабощенным, и иным
миром, в котором он ждет освобождения.
Очень важно для
понимания личности всегда помнить, что личность прежде всего определяется не по отношению к обществу и космосу, не по отношению к
миру, порабощенному объективацией, а по отношению к Богу и в этом сокровенном внутреннем отношении она черпает силы для свободного отношения к
миру и человеку.
Одна из иллюзий заключается в
понимании различия двух
миров, как различия субстанций.
Страшный суд над личностью и
миром во внутреннем своем
понимании есть не что иное, как обретение смысла, как установка ценностей и качеств.
Н. Гартман думает, что телеологическое
понимание природного
мира, согласно которому в нем осуществляется высшая жизнь, несоединимо со свободой и нравственной жизнью.
Британский гений в
мире пластического искусства был уже блистательно представлен"Национальной галереей","Кенсинтонским музеем"и другими хранилищами. В Британском музее с его антиками каждый из нас мог доразвить себя до их
понимания. И вообще это колоссальное хранилище всем своим пошибом держало вас в воздухе приподнятой умственности. Там я провел много дней не только в ходьбе по залам с их собраниями, но и в работе в библиотечной ротонде, кажется до сих пор единственной во всей Европе.
Для меня же три курса Тэна сделались великолепными"пропилеями"ко входу в
мир искусства и не только повысили уровень моего
понимания, но и дали гораздо более прочные основы в вопросах творчества и художественного мастерства.
Но коммунизм нужно понять как вызов христианскому
миру, в нем обнаруживается высший суд и
понимание о неисполненном долге.
Он не может не видеть и того, что, при допущении такого же
понимания жизни и в других людях и существах, жизнь всего
мира, вместо прежде представлявшихся безумия и жестокости, становится тем высшим разумным благом, которого только может желать человек, — вместо прежней бессмысленности и бесцельности, получает для него разумный смысл: целью жизни
мира представляется такому человеку бесконечное просветление и единение существ
мира, к которому идет жизнь и в котором сначала люди, а потом и все существа, более и более подчиняясь закону разума, будут понимать (то, что дано понимать теперь одному человеку), что благо жизни достигается не стремлением каждого существа к своему личному благу, а стремлением, согласно с законом разума, каждого существа к благу всех других.
И разум, и рассуждение, и история, и внутреннее чувство — всё, казалось бы, убеждает человека в справедливости такого
понимания жизни; но человеку, воспитанному в учении
мира, всё-таки кажется, что удовлетворение требований его разумного сознания и его чувства не может быть законом его жизни.
Не телеологическое
понимание мировой жизни, которое всюду видит целесообразность, показывает существование иного
мира и Бога, а именно то, что
мир во зле лежит и полон страдания.
С этим связано и ложное
понимание Промысла Божьего в
мире.
В первом
понимании Дух есть благодатная энергия, прорывающаяся из иного, божественного
мира в наш
мир, во втором
понимании Дух есть идеальная основа
мира, разум, возвышающийся над чувственным
миром.
Поэтому есть два
понимания аскезы: есть аскеза, как уход от
мира, и есть аскеза в
миру.
И вот в катастрофах и потрясениях, почуяв зов духовной глубины, народы Западной Европы с большим
пониманием и большей внутренней потребностью подойдут к тому русскому и мировому гению, который был открывателем духовной глубины человека и который предвидел неизбежность катастроф в
мире.
У Плотина впервые в европейской религиозной философии нашло себе гениальное выражение негативное, отрешенное
понимание Единого, Божества, — мистика, до конца очищенная от
мира и от всякого бытия.
Средство избавления от этого бедственного положения, и средство не фантастическое, не искусственное, а самое естественное, состоит в усвоении людьми христианского
мира открытого им 19 веков тому назад высшего, соответствующего теперешнему возрасту человечества
понимания жизни и вытекающего из него руководства поведения, то есть христианского учения в его истинном смысле.
Взаимное
понимание неизбежно наступит в определенное время, и более близкое, чем мы полагаем. Я не знаю, происходит ли это оттого, что я скоро уйду из этого
мира и что свет, исходящий из-под горизонта, освещающий меня, уже затемняет мне зрение, но я думаю, что наш
мир вступает в эпоху осуществления слов: «любите друг друга», без рассуждения о том, кто сказал эти слова: бог или человек». (Дюма-сын.)
Люди христианского
мира, приняв под видом христианского учения составленное церковью извращение его, заменившее язычество и сначала отчасти удовлетворявшее людей своими новыми формами, перестали со временем верить и в это извращенное церковью христианство и дошли наконец до того, что остались без всякого религиозного
понимания жизни и вытекающего из него руководства поведения.
А так как без такого общего всем или по крайней мере общего большинству людей
понимания смысла и вытекающего из него общего руководства поступков жизнь людей не может не быть и неразумной, и бедственной, то чем дальше продолжалась такая жизнь людей христианского
мира, тем она становилась всё более и более и неразумной и бедственной.